Кто там живет в колодце на самом дне? Кто до утра беснуется у ворот, криком клянет душу твою и род? © Ника Батхен
Автор: Егор Холмогоров
Взято с: www.rus-obr.ru/cult/1986
"Ну а теперь о грустном... То есть собственно об альбоме «Дикие травы». Общий тон уже слышанных мной отзывов полностью совпадает с моим: «Альбом никакой. Но... [выразительная пауза] пару неплохих песен расслушать удалось». После такого отзыва думается: лучше бы тухлыми помидорами закидали. Характерная черта «Мельницы» состоит в том, что лучшие песни Хелависы не надо «расслушивать». Они берут намертво с первого раза. Берут силой поэтического образа, фантастическим мелодическим рисунком, который говорит больше слов, прихотливым сочетанием инструментов. Всего этого в «Диких травах» нет или почти нет. Тексты кажутся вымученными, мелодии плывут, жанровое своеобразие порой растворяется то в унылые джазовые эксперименты, то вообще в какую-то советскую эстраду начала 1980-х а ля Максим Дунаевский и София Ротару. Понятно, что совсем мастерство не пропьешь, и это все-таки альбом «Мельницы», а не какой-то другой группы, но хвалить частности не хочется, чтобы мельники не дай Бог не решили, что так можно и дальше. Так дальше нельзя.
Впрочем, утешает то, что появление «Диких трав» - вполне закономерное событие в жанровой эволюции «Мельницы» как явления не модерной, а традиционной культуры. Основным содержанием этой эволюции является разложение мифа, постепенный распад мифа как целостного мировоззрения и системы образов и оплодотворение этим распадом самых разных культурных форм и жанров - эпоса и сказки, трагедии и лирики, комедии и романа.
Если смотреть на альбомы «Мельницы» сквозь эту призму, то все становится на свои места. «Дорога сна» - это беспримесный миф, это презентация мифологии «Мельницы» во всей ее целостности и высоком напряжении - это нечто почти потустороннее. И в самом деле «что нам до Адама и Евы» если «мы слышали песни последних Валькирий»? «Перевал» это еще мифология, но уже несколько сниженная, облеченная в конкретные чувственные образы, где не только «огненны колеса на небеси», но уже и боги сходят на землю в образе смертных, чтобы разрушить хрупкий мир прекрасных дев и «обнять, обмануть, не пустить на волю». «Зов крови» (на мой взгляд, - самый совершенный с точки зрения концептуальной выстроенности альбом группы, бывший бы настоящим шедевром, если бы Хелависа не переусердствовала с арфой), - это стык героического эпоса: «На великой охоте начинается день... Пляшет солнечный знак на струне тетивы» и волшебной сказки в «Невесте Полоза», «Огне» и даже «Сказке о дьяволе».
Так вот, если продолжать эту линию, то «Дикие травы» представляют собой следующую стадию распада мифа - стадию лирическую, предельно субъективную, эгоцентричную, рассыпающуюся в малые формы. Лирика - это сознательный отказ от героического пафоса и мифологической серьезности, это предпочтение личных чувств, переживаний, личной скорби и радости. В общем, как писал Архилох: «Щит, украшение брани, я кинул в кустах поневоле... Я же от смерти бежал... Мой щит, я с тобою прощаюсь! Скоро, не хуже тебя, новый я щит получу».
В новом альбоме лирический принцип выдержан предельно последовательно - он весь «о своем, о женском», в нем нет (за исключением неопределенного «Океана») песен написанных от мужского лица. Программные строки заглавной песни «Опасное лето» говорят все предельно ясно: «И не надо о снах, и вере, о клинке за спиной хранимом». И в самом деле, какая тут вера и клинки, когда ушел любимый и случились другие не менее неприятные вещи. Женское начало выражено в текстах альбома предельно сильно и образно: «и который день я хожу пустая». Но проблема в том, что эта лирика - не совсем лирика Хелависы (по крайней мере не совсем та, к которой мы привыкли за десятилетие) - в ней нет ни сдержанного героизма, ни пробирающего до костей женского мужества, ни высокой трагичности, как в «Ай, волне». Звучит все это теперь, Наталья, простите, немного по-бабьи.
Причем если слова можно обмануть, то музыку не обманешь. Открыв книжечку текстов, вложенную в альбом, я обнаружил, что довольно посредственные песни являются очень хорошими стихами, я бы даже сказал исключительно хорошими - так сейчас почти не пишут, уже пару тысяч лет, за редкими исключениями, так не пишут:
Верни мне душу мою, душа двурогой горы!
Какая жертва мила твоей короне вершин?
Я дам быка, чьи рога изогнуты и остры,
Как серп, которым снимаешь ты жатву наших мужчин.
Это прекрасно несмотря даже на то, что отношение к грузинским мотивам у нас с Хелависой Андреевной различается до полной противоположности. Таких женщин не надо «учить говорить».
Но... Хелависа многократно говорила о том, что в её творчестве мелодия безусловно главенствует над текстом, что именно музыкальная составляющая, звучание, определяют текст. И когда даже на очень хорошие стихи, получаются довольно средние песни, то на Мельнице что-то неладно. Впрочем нельзя сказать, что и все стихи одинаково хороши - в образном ряде Мельницы, увы, стало много дешевых образов, дешевых рифм, причем этим изобилуют и тексты гордо подписанные одной Натальей О Шей без соавторов. Скажем, предназначенную на роль хита песню «Далеко» трудно слушать не подавляя смешки: все эти «плечи-речи-свечи» и «ты был львом и оленем... и из мужчин всех доблестней ты» (представляется почему-то сразу кто-то вроде Тарзана) - ну несерьезно, честно несерьезно...
Впрочем, в «Океане» Хелависа всё сказала предельно честно: «Мы не мёртвы, не живы, мы в пути». К неудаче «Долгих трав» надо относиться без всякого апокалиптизма. «Мельница» в пути. За распадом мифа в лирику в логике литературной эволюции следует новый синтез высоких жанров - трагедии и истории. Потенциал Мельницы как раз в этих жанрах огромен, практически неисчерпаем. Как говорила мне Хелависа еще в 2003 году: «Я как паук сижу в центре паутины исторических ассоциаций и образов и дергаю то за одну, то за другую ниточку». И дернуты были еще отнюдь не все ниточки даже старого мельничного творчества - ни разу еще на альбомах не появилась «Богиня Иштар», ни разу не были нормально представлены «Двери Тамерлана» (не считать же таковым странный трек на «Зове Крови»). А последнее означает, что широкая публика не знакома до сих пор с лучшим произведением Хелависы, с безусловным шедевром её подлинной лирики.
«Мельница» жива. Она в пути. И мы ждем новых песен о снах и о вере, о клинке за спиной хранимом. Надо-то именно об этом, а пришел любимый, ушел любимый - пусть об этом беспокоятся ахматовские барышни. "
Респект автору!
Взято с: www.rus-obr.ru/cult/1986
"Ну а теперь о грустном... То есть собственно об альбоме «Дикие травы». Общий тон уже слышанных мной отзывов полностью совпадает с моим: «Альбом никакой. Но... [выразительная пауза] пару неплохих песен расслушать удалось». После такого отзыва думается: лучше бы тухлыми помидорами закидали. Характерная черта «Мельницы» состоит в том, что лучшие песни Хелависы не надо «расслушивать». Они берут намертво с первого раза. Берут силой поэтического образа, фантастическим мелодическим рисунком, который говорит больше слов, прихотливым сочетанием инструментов. Всего этого в «Диких травах» нет или почти нет. Тексты кажутся вымученными, мелодии плывут, жанровое своеобразие порой растворяется то в унылые джазовые эксперименты, то вообще в какую-то советскую эстраду начала 1980-х а ля Максим Дунаевский и София Ротару. Понятно, что совсем мастерство не пропьешь, и это все-таки альбом «Мельницы», а не какой-то другой группы, но хвалить частности не хочется, чтобы мельники не дай Бог не решили, что так можно и дальше. Так дальше нельзя.
Впрочем, утешает то, что появление «Диких трав» - вполне закономерное событие в жанровой эволюции «Мельницы» как явления не модерной, а традиционной культуры. Основным содержанием этой эволюции является разложение мифа, постепенный распад мифа как целостного мировоззрения и системы образов и оплодотворение этим распадом самых разных культурных форм и жанров - эпоса и сказки, трагедии и лирики, комедии и романа.
Если смотреть на альбомы «Мельницы» сквозь эту призму, то все становится на свои места. «Дорога сна» - это беспримесный миф, это презентация мифологии «Мельницы» во всей ее целостности и высоком напряжении - это нечто почти потустороннее. И в самом деле «что нам до Адама и Евы» если «мы слышали песни последних Валькирий»? «Перевал» это еще мифология, но уже несколько сниженная, облеченная в конкретные чувственные образы, где не только «огненны колеса на небеси», но уже и боги сходят на землю в образе смертных, чтобы разрушить хрупкий мир прекрасных дев и «обнять, обмануть, не пустить на волю». «Зов крови» (на мой взгляд, - самый совершенный с точки зрения концептуальной выстроенности альбом группы, бывший бы настоящим шедевром, если бы Хелависа не переусердствовала с арфой), - это стык героического эпоса: «На великой охоте начинается день... Пляшет солнечный знак на струне тетивы» и волшебной сказки в «Невесте Полоза», «Огне» и даже «Сказке о дьяволе».
Так вот, если продолжать эту линию, то «Дикие травы» представляют собой следующую стадию распада мифа - стадию лирическую, предельно субъективную, эгоцентричную, рассыпающуюся в малые формы. Лирика - это сознательный отказ от героического пафоса и мифологической серьезности, это предпочтение личных чувств, переживаний, личной скорби и радости. В общем, как писал Архилох: «Щит, украшение брани, я кинул в кустах поневоле... Я же от смерти бежал... Мой щит, я с тобою прощаюсь! Скоро, не хуже тебя, новый я щит получу».
В новом альбоме лирический принцип выдержан предельно последовательно - он весь «о своем, о женском», в нем нет (за исключением неопределенного «Океана») песен написанных от мужского лица. Программные строки заглавной песни «Опасное лето» говорят все предельно ясно: «И не надо о снах, и вере, о клинке за спиной хранимом». И в самом деле, какая тут вера и клинки, когда ушел любимый и случились другие не менее неприятные вещи. Женское начало выражено в текстах альбома предельно сильно и образно: «и который день я хожу пустая». Но проблема в том, что эта лирика - не совсем лирика Хелависы (по крайней мере не совсем та, к которой мы привыкли за десятилетие) - в ней нет ни сдержанного героизма, ни пробирающего до костей женского мужества, ни высокой трагичности, как в «Ай, волне». Звучит все это теперь, Наталья, простите, немного по-бабьи.
Причем если слова можно обмануть, то музыку не обманешь. Открыв книжечку текстов, вложенную в альбом, я обнаружил, что довольно посредственные песни являются очень хорошими стихами, я бы даже сказал исключительно хорошими - так сейчас почти не пишут, уже пару тысяч лет, за редкими исключениями, так не пишут:
Верни мне душу мою, душа двурогой горы!
Какая жертва мила твоей короне вершин?
Я дам быка, чьи рога изогнуты и остры,
Как серп, которым снимаешь ты жатву наших мужчин.
Это прекрасно несмотря даже на то, что отношение к грузинским мотивам у нас с Хелависой Андреевной различается до полной противоположности. Таких женщин не надо «учить говорить».
Но... Хелависа многократно говорила о том, что в её творчестве мелодия безусловно главенствует над текстом, что именно музыкальная составляющая, звучание, определяют текст. И когда даже на очень хорошие стихи, получаются довольно средние песни, то на Мельнице что-то неладно. Впрочем нельзя сказать, что и все стихи одинаково хороши - в образном ряде Мельницы, увы, стало много дешевых образов, дешевых рифм, причем этим изобилуют и тексты гордо подписанные одной Натальей О Шей без соавторов. Скажем, предназначенную на роль хита песню «Далеко» трудно слушать не подавляя смешки: все эти «плечи-речи-свечи» и «ты был львом и оленем... и из мужчин всех доблестней ты» (представляется почему-то сразу кто-то вроде Тарзана) - ну несерьезно, честно несерьезно...
Впрочем, в «Океане» Хелависа всё сказала предельно честно: «Мы не мёртвы, не живы, мы в пути». К неудаче «Долгих трав» надо относиться без всякого апокалиптизма. «Мельница» в пути. За распадом мифа в лирику в логике литературной эволюции следует новый синтез высоких жанров - трагедии и истории. Потенциал Мельницы как раз в этих жанрах огромен, практически неисчерпаем. Как говорила мне Хелависа еще в 2003 году: «Я как паук сижу в центре паутины исторических ассоциаций и образов и дергаю то за одну, то за другую ниточку». И дернуты были еще отнюдь не все ниточки даже старого мельничного творчества - ни разу еще на альбомах не появилась «Богиня Иштар», ни разу не были нормально представлены «Двери Тамерлана» (не считать же таковым странный трек на «Зове Крови»). А последнее означает, что широкая публика не знакома до сих пор с лучшим произведением Хелависы, с безусловным шедевром её подлинной лирики.
«Мельница» жива. Она в пути. И мы ждем новых песен о снах и о вере, о клинке за спиной хранимом. Надо-то именно об этом, а пришел любимый, ушел любимый - пусть об этом беспокоятся ахматовские барышни. "
Респект автору!